Как справедливо отметил Б. П. Полевой в предисловии к монографии Г. В. Стеллера на русском языке (14, с. 16), «...теперь открылись более широкие возможности для подробного изучения всего научного наследия как С. П. Крашенинникова, так и Г. В. Стеллера».
Работа коллектива опытных специалистов, комментировавших этот перевод, безусловно, облегчалась очень ёмкими, высокопрофессиональными комментариями, выполненными под руководством академика Л. С. Берга в 1949 г. к 4-му изданию монографии Крашенинникова (8). Вместе с тем, отдельные явные недочёты в комментариях к книге Стеллера и всё ещё не раскрытые «тёмные места» в труде Крашенинникова побудили нас произвести собственный анализ по ряду частностей.
Итак, во второй части предисловия, озаглавленного «О самой стране Камчатке», Стеллер (там же, с. 31) пишет о посещениях аборигенами маленького островка, расположенного далее м. Островного, для промысла «морских львов, морских медведей, тюленей и морских бобров». По современной топонимике это о. Крашенинникова и м. Налычево.
Комментатор А. Г. Остроумов, почему-то отождествив «морских медведей» с белыми, формально был логичен, резонно высказавшись, что вероятность их добычи здесь «чрезвычайно мала» (там же, с. 244). Но это недоразумение — результат небрежного прочтения им книги Стеллера, поскольку «морскими медведями» Стеллер и его современники именовали котиков. При этом, комментируя чуть далее (там же, с. 71) текст «...морской медведь, по-русски — морской кот», он (там же, с. 261) был точен. Сейчас, применительно к котику, название «морской медведь» не употребляется (в отличие, скажем, от «морского льва», или сивуча), но даже латинское видовое название котика говорит само за себя: ursinus, т. е. «медвежий».
Во времена Стеллера часть осеннего миграционного потока северных морских котиков проходила вблизи побережья Восточной Камчатки. Были известны привалы котиков у м. Козлова и устья р. Жупановой. Очевидно, имелись и иные небольшие залёжки, в том числе и на острове, носящем сейчас имя Крашенинникова.
Крашенинников пишет, что при заготовке трав аборигены пользовались серпами, изго-товленными из китовых лопаток (9, с. 206). По Стеллеру, из медвежьих (14, с. 62). По нашему мнению, использовались оба вида, только китовые массивней и нуждаются в большей доводке. Лопатки же мелких зубатых китов (клюворылов, плавунов) сходны по размерам с медвежьими. Вероятнее всего, для изготовки серпов использовали также и оленьи лопатки.
Еще в 1740-м г., до отбытия в плавание с Берингом, Стеллер был осведомлён об обитавшем в прикамчатских водах крупном морском звере: «похожий на кита, но только поменьше его длиною и объёмом своим соответственно тоньше его. Русские называют его морским волком, а ительмены „плебун“. Около р. Камчатки это животное носит название „чечак“» (там же, с. 75). Здесь вкралась явная ошибка: слово плебун — это искажённое русское от плавун, или плевун (16, с. 442, 443). Впервые наблюдая на о. Беринга морских коров, Стеллер спросил своего казака, «не являются ли они «плевунами» или «мокоями», т. е. акулами (13, с. 99). Берг, анализируя у Крашенинникова камчадальское «чешхак» (он же по-русски «морской волк»), однозначно определяет это животное как кашалота. При этом, со ссылкой на П. С. Палласа, он считает стеллеровского «плевуна» из немецкого издания (1774 г.) книги Стеллера (8, с. 295) кашалотом. Сухо, без аргументации, к кашалотам относят «плевуна» А. К. Станюкович (13, с. 186) и, со ссылкой на Берга, Остроумов (14, с. 261).
Сам Стеллер неоднократно наблюдал китов у Алеутских островов и видел 2 китовых трупа на о. Беринга. На Камчатке у него и у Крашенинникова была возможность изредка наблюдать их с берега. Наиболее часто в прибрежной зоне тогда встречались усатые киты двух видов: серые и горбачи. Камчатские кашалоты заметно превышают размерами горбачей и серых (16, с. 368). Все основные характеристики морского волка, данные Стеллером, позволяют нам, вопреки мнению Палласа и Берга, вслед за А. Г. Томилиным (там же, c. 442, с. 443) уверенно утверждать, что этот вид китообразных отнюдь не кашалот, а северный плавун — BerardiusbairdiiSteineger, 1883. Голова этого зубатого кита с выраженным «клювом» куда больше напоминают волчью, чем громадная голова кашалота. Чешхаками могли заодно называть и сходных по форме тела с плавунами, но более редких в выбросах клюворылов, и уж совсем редких ремнезубов.
Далее Остроумов (14, с. 261), комментируя несколько наивное описание Стеллером (там же, с. 76) привязанности самок и детёнышей белух, а именно: «Самка белухи таскает своих детенышей с собою на спине, но, подвергаясь опасности быть пойманной, сбрасывает их немедленно с себя в море», — излишне категоричен и ироничен: «Самому Стеллеру видеть этого, конечно, не доводилось, он пересказывает сообщение местных жителей. Утверждение это столь нелепо, что не заслуживает особого разбирательства и опровержения. Автор комментариев многие десятки раз наблюдал за большими стадами белух, но на их спинах никогда никого не видел».
Во-первых, Стеллер мог наблюдать стада белух при плавании из Охотска в Большерецк в 1740 и на обратном пути, в 1744 г. Во-вторых, такая возможность у него вполне могла быть в период нахождения в Большерецком остроге и при окрестных разъездах вдоль побережья: с осени 1740 г. по февраль 1741 г., а затем в 1742–1744 гг. В-третьих, о сходных взаимоотношениях самок белух с детёнышами в 1853 г. рассказывал фон Дитмару старый, опытный тигильский лоцман (7, с. 365).
Наконец, согласно письменной информации морского биолога КФТИГ, кандидата биологических наук Т. С. Шулежко и её коллег из ведущих институтов России, «катание самкой детёныша на спине является обычным делом и представляет собой одно из проявлений тактильного контакта матери и детёныша». Несмотря на непродолжительность специальных наблюдений за камчатскими белухами подобный эпизод ею недавно наблюдался у берегов Западной Камчатки.
Так что можно заключить, что сообщение Стеллера основано на реальных наблюдениях камчадалов, ими лишь слегка приукрашенных.
Исследователями оставлена без комментария очевидная описка Стеллера (14, с. 76) об окраске ларги: «...тело покрыто, как у тигра, одинаковой величины пятнами...». У Крашенинникова же (9, с. 262) более точное сравнение — с раскраской иного представителя крупных кошачьих: «...шерстью они подобны барсамъ: ибо по спине у нихъ круглыя равной величины пятна...».
И далее — об окраске бельков ларг: у Стеллера (14, с. 76): «...встречаются между ними и совершенно белые особи. Детеныши последних обладают также белоснежной шерстью, очень ценимою на Камчатке». У Крашенинникова (9, с. 262) куда более точно: «...а молодые бываютъ все какъ снегъ белы». То есть бельки — у всех!
В главе «О зверях морских» у Крашенинникова нас долгое время интриговала оставленная Бергом без внимания следующая фраза: «На Камчатке найден тюлень, которой, по объявлению Стеллера, на Беринговом острову ранен, почему расстояние между Камчаткой и помянутым островом учинилось известно» (8, с. 270).
Одно дело, когда невольные робинзоны находили на о. Беринга предметы, явно вынесенные течениями с полуострова. Другое — обнаружить впоследствии на Камчатке тюленя, раненного именно на о. Беринга (?). Получить информацию такой достоверности Стеллеру, по нашему мнению, было нереально.
Всё прояснилось лишь после сличения трёх основных публикаций (8; 13; 14): «...часто стали появляться и морские львы, которых на Камчатке называют сивучами, и хотя никто не отваживался убить это свирепое животное, мы разделали одно из них, раненное на Камчатке „носком“ или гарпуном, которое ушло и было выброшено на берег вблизи нас, мёртвое, но всё ещё свежее» (13, с. 132). Получается, что Крашенинников просто перепутал хронику событий! Причем, не без вины Стеллера, часто грешившего неточностями. В данном случае это следующее скороспелое заключение: «Морские тюлени никогда не удаляются от земли далее 30 миль, служа, таким образом, мореплавателям точным указателем близости суши, поэтому, когда мы на острове Беринга нашли раненного на Камчатке тюленя, мы смогли по этому признаку тотчас же определить расстояние» (14, с. 77).
Сивучей, котиков, каланов и морских коров Стеллер лишь кратко упоминает (там же, с. 71), отсылая читателей к своему отдельному труду («De bestiis marinus»); случай же с «раненным на Камчатке» сивучем он по небрежности помещает после описания обыкновенных тюленей (там же, с. 77), «зашифровывая» таким образом сивуча как «тюленя». Сейчас мы знаем о миграциях сивучей куда больше, чем Стеллер. Поэтому и категоричное утверждение Стеллера о ранении сивуча именно «на Камчатке» представляется необоснованным. По современным представлениям, возможно, зверя пытались добыть не только ительмены, коряки, но и морские охотники Японского архипелага, курильские айны и даже (хотя с меньшей, впрочем, вероятностью) аборигены Нового Света.
Помимо сей путаницы Стеллер противоречит себе ещё и в том, что, описывая чуть ранее (14, с. 76) крылатку, он указывает (и совершенно правильно) на то, что «они повсюду встречаются в океане». Действительно, крылатки в летний период ведут пелагический образ жизни.
Именно поэтому Стеллер, первым из европейских исследователей наблюдавший этот вид, назвал его Phocaoceanica. Поскольку описание было сделано весьма поверхностно, то он, увы, упустил право приоритета, которое досталось его знаменитому земляку-баварцу, основателю науки зоогеографии Э. А.-В. фон Циммерманну: Phocafasciata Zimmermann, 1783 — крылатка (полосатый тюлень).
В описании крылатки текст Крашенинникова практически повторяет (как и при характеристике других видов тюленей) стеллеровский и, хотя весьма оригинальная окраска этого тюленя изложена (по современным канонам) не совсем умело, сомнений в видовой принад-лежности нет. Именно поэтому Берг, ориентируясь ещё и на безусловный авторитет зоолога Б. С. Ви-ноградова, без колебаний указывает, что это полосатый тюлень, или крылатка. Почему Остроумов тюленя «третьего вида» совершенно ошибочно идентифицировал как кольчатую нерпу, или акибу (там же, с. 262), совершенно непонятно.
Кольчатые нерпы в прикамчатских акваториях, конечно же, есть, но ни Стеллер, ни почти повторяющий его описания четырёх видов настоящих тюленей Крашенинников кольчатых нерп как таковых для Камчатки не приводят. Описание «четвёртого вида» у Стеллера относится исключительно к байкальской нерпе. На это указывает в первую очередь характеристика окраски. Неясно, на каком основании Стеллер сравнивает байкальских тюленей по размеру «с архан-гельским» (на Белом море, где водится 4 вида тюленей, Стеллер, как и Крашенинников, не был), но отличительно одноцветный, серебристый окрас присущ именно тюленям Байкала. С кольчатыми нерпами Камчатки (а также беломорскими, ладожскими, балтийскими) они сходны лишь по размерам. В этом плане неправ Берг, расширительно толкуя (8, с. 270) описание Крашенинниковым (а, фактически, Стеллером) «четвёртый род», не только как байкальского тюленя, но ещё и как кольчатых нерп Берингова и Охотского морей.
Стеллер ошибочно указывал этого тюленя, помимо Байкала, ещё и для бессточного оз. Орон, что имеется в примечании Берга (там же, с. 270). Вместе с тем, здесь Берг не указывает на такой крупный «ляпсус» Стеллера, как утверждение, что Байкал, наряду с Ороном, озеро бессточное! (14, с. 77). Обошёл замечанием эту нелепость и Остроумов. Отметим, что Крашенинников, ранее Стеллера работавший на Байкале, об Ангаре, видимо, знал более определённо!
Вместе с тем, Крашенинников, записывая названия животных, дважды приводит по 4 названия камчатских тюленей. Об этом свидетельствует его перечень корякских «Званий... зверям...» (8, с. 465): «Тюлени обыкновенные, лахтаки (также „Лавтаг“ (14, с. 71), „лахтакан“ (5, с. 237)), малые, полосатые». То есть это — современные ларга, лахтак, акиба, крылатка.
В «Собрании слов курильского языка» Крашенинников (8, с. 472) также перечисляет нерп 4 видов: больших (т. е. лахтаков), пёстрых (ларг), полосатых (крылаток) и... «голых» (??!). Опечатка, однако! Читать следует: «малых» (т. е. кольчатых, или акиб).
Здесь уместно заметить, что опечаток в труде Крашенинникова немало, и это вполне объяснимо: автор редактировал свой объёмный труд, будучи уже тяжело больным. Немало их встречается среди топонимов, имён собственных, в названиях животных. Чаще всего и явно по вине наборщиков опечатки имеются в алфавитном списке названий. Так, типичный брак — перевернутая литера «ш».
Укажем лишь на некоторые выявленные опечатки и ошибки:
«Мышшель» (9, с. 32, 34) и «Мыттель речка» (там же, с. 422), «Кооболотомъ речкою» (там же, с. 48) и «Коабалат речка» (там же, с. 415), «на Кошегочике» (там же, с. 147), «отъ Кошегочика» (там же, с. 148) и «Кошегачикъ» (там же, с. 416).
«Чешхакъ» (там же) и «чешкакъ» (там же, с. 436); «мысЪ Чеяна» (там же, с. 85) и «Чеяна мышь» (там же, с. 436); «ШопгадЪ» (там же, с. 41, 42, 437) и «Шопхадъ» (там же, с. 42–44); «Тареинъ» (там же, с. 37) и «Тореинъ» (там же, с. 437); «острогъ Темты Курильца...», «отъ Темтина острожка» (там же, с. 65), «отъ Темты ходятъ» (там же, с. 67) и «Темпа острогъ» (там же, с. 431); «Колотежанъ» (там же, с. 50, с. 50, с. 50) и «Колон ежанъ» (там же, с. 415); «Кемшчь или Каматки» (там же, с. 45), «Каматки» (там же, с. 144) и «Камашки река» (там же)... «Камашки речка» (там же, с. 244). Как видим из последнего примера, есть ошибки и в указании страниц.
«Мусимоны или каменные бараны... мусимоновы кожи» (там же, с. 109, 119) и «мусиканы звери... кожи их» (там же, с. 421); «Мылькчуч» (там же, с. 319) и «Мылыкчучь рыба» (там же, с. 422); «скота: кудость где» (там же, с. 429).
«Ласточки птицы» (9, с. 119, 344), «макрелы птицы» (там же, с. 119), «орелъ птица» (там же, с. 119, 342, 343). А на с. 199 перечисляются, оказывается, рыбы (калька с латинских названий): ласточки, орлы, кокушки, макрелы. По-современному: морские петухи, скаты и т. д. (8, с. 173, 174).
«...много сельдей... есть сельди» (там же, с. 178, 326) и «селди рыба» (там же, с. 429).
«Евратекъ или пищухъ, (там же, с. 217) и «еврашечей хребтовый»... «еврашка зверь» (там же, с. 217, 408).
«Разныхъ видовъ лососи» (там же, с. 104) и «лоси рыба» (там же, с. 419).
«Луку Морозку (там же, с. 26) и «Морозовъ Лука» (там же, с. 421). «Хребет... Гiапаачь» (там же, с. 66) и «Гiапкачь» (там же, с. 406), «гора Гiiапоакчь» (там же, с. 67) и «Гiапоакчь» (там же, с. 406).
В главе 7 «О витимском соболином промысле» описывается шаманизм у якутов. А в «Кратком изъявлении вещей...» на с. 436 читаем: «шаманъ, жрецъ камчатской».
Два примера, где, цитируя коллегу, один из авторов изрядно «домыслил»:
У Стеллера: «...микис... Достигая места, где есть много рябины, нижние ветви которой спускаются к воде, она, напрягая все силы, выскакивает из воды и срывает ягоды» (14, с. 104). Здесь, кстати, в очередной раз Стеллер некритично воспринимает «байки» камчадалов.
У более осторожного Крашенинникова, тем не менее: «...называются Мыкызами... По объявлению Стеллера... До бруснишнику такъ падка, что ежели оной растётъ у берегу, то она выбрасываясь изъ воды хватает и листьё и ягоды» (9, с. 324).
У Крашенинникова при осмотре Чёрного озера на влк Бурлящем: «Сии ключи в том от всех других отменны, что по поверхности их плавает чёрная китайским чернилам подобная материя, которая с великим трудом от рук отмывается» (8, с. 217). Крашенинников, не будучи искушён в химии и не ведая о множестве форм железного колчедана, описал явление, как мог.
У Стеллера (на Бурлящем не бывавшего и имевшего лишь данные студента): «...эти ключи отличаются по своей природе... в том смысле, что на их поверхности наблюдаются плавающие куски земляной смолы, или нефти. Местность эта раскинулась между мысами Кроноцким и Шипунским вблизи истоков реки, носящей название Шемьеч...».
Глава 11 книги Стеллера «О сухопутных камчатских животных». Утверждение о том, что обитание «мусимонов» или, по-современному, снежных баранов, «начиная от Красноярска» и, по Курильской гряде, вплоть до Хоккайдо (14, с. 87), ошибочно. Западнее рр. Лена и Вилюй не обнаружено ископаемых останков этого вида даже голоценового возраста (3, с. 243–256).
Оставлена без внимания ошибка Стеллера, что сусликов «...можно встретить вблизи Кроноцкого носа» (14, с. 86). Их-то там и нет, а вот сурки обитают (7, с. 223–224).
Текст Стеллера о «мышах» почти полностью использован в труде Крашенинникова. Есть лишь небольшие детали, которые Крашенинников дополнительно привел, исходя из собственных сведений и наблюдений и, в отличие от Стеллера, выразил явные сомнения относительно некоторых камчадальских суеверий об этих грызунах.
Итак: «Мышей там примечено три рода...» (9, с. 226). Вот на их-то диагностике и «споткнулся» сам академик Берг (8, сс. 251, 252), а Остроумов ограничился лишь формальной фразой, что «Стеллер прав, на Камчатке водятся: полёвка-экономка, полёвка-красная (так напечатано. — Н. А.), полёвка красно-серая» (14, с. 263). Строго говоря, это не точно, поскольку севернее полуострова, но все же «на Камчатке», распространён ещё один вид — лемминговидная полёвка (18, с. 196; 11, с. 103). Специально оговоримся, что, анализируя комментарии Берга о «мышах», текстом Крашенинникова мы воспользовались по репринтному изданию 1996 г., поскольку в издании 1949 г. на с. 251 из-за технического брака одна строка пропущена, а одна повторена.
Итак, по Крашенинникову вид «первой называется на Большой реке Наусчичь, а на Камчатке Тегульчичь». По Стеллеру — «наусчич и тэгульчич» (14, с. 87), по Тюшову — «тэгульчичъ» (17, с. 401).
Разницу в названиях можно трактовать как диалектную (8, с. 358), но не факт, что это один и тот же вид, как полагал Стеллер. Берг однозначно определяет «первой род» как полёвку-экономку. Хотя он, применительно к описанию «кочёвок», и упоминает о наличии на Камчатке ещё и леммингов (к тому времени коллекционные сборы леммингов были известны только из низовий р. Камчатки), но как бы обиняком (там же, с. 251–252).
Отождествление тегульчича именно с полёвкой-экономкой основано лишь на описании запасания грызунами луковичек, корней и корневищ различных растений. Внешние же признаки (очень короткий хвост, окраска), специфический характер писка, протяжённые миграции указывают со всей очевидностью на её принадлежность не к полёвкам, а к настоящим леммингам. К ним относится камчатский лемминг, весьма характерный для приморских тундр низовий р. Большой, где он, кстати, впервые для Южной Камчатки был обнаружен современными исследователями (4, с. 137–138). Как и полёвке-экономке, леммингам свойственно создавать обширные запасы луковичек, корневищ.
Крашенинников дополнительно к тексту Стеллера указывает на сходство наусчича с европейскими хомяками. Действительно, лемминги пестротой окраски и формой тела похожи, в отличие от полёвок, на хомяка обыкновенного. По В. Н. Тюшову (17, с. 390), на Западной Камчатке водится крупнее красной полёвки грызун чэнканкачъ, имеющий очень короткий хвост: «без малаго-што бесхвостый», — цитирует он камчадалов. Это — несомненный признак именно камчатского лемминга. В отличие от него полёвка-экономка — самая длиннохвостая из камчатских полёвок. Длина её хвоста относительно длины тела нередко превышает 1/3. Название чэнканкачъ мало напоминает наусич, что вполне объяснимо: ко времени Тюшова язык аборигенов в результате метизации существенно менялся — на базе русского языка формировался камчадальский диалект.
Второй вид, приведённый Крашенинниковым по лаконичному описанию Стеллера, это челагачич: «Другой род весьма мал, и водится в домах обывательских, бегает без всякого страха, и кормится кражею». У Берга в комментарии: «Какой это грызун, сказать затруднительно» (8, с. 251). Затруднение это, несомненно, было вызвано чрезмерной лаконичностью описания. Но обратимся к В. Н. Тюшову и А. Н. Державину. К их публикациям, как вспомогательным материалам, неоднократно обращался Берг (хотя, как ниже станет ясно, не всегда исчерпывающе). У Тюшова (17, с. 507) в выписке камчадальских слов, собранных в с. Воровское: «мышь полевая — востроноска, чимокочъ» (в то же время Тюшов в выписках камчадальских слов из с. Колпаковское (там же, с. 510) «мышь востроноска» приводит как «лелькочь», а это явная описка). Востроносками попросту в народе часто называют бурозубок, т. е. представителей отряда насекомоядных, а не грызунов. Сродство с челагачич, особенно учитывая трансформацию языка со времён Кра-шенинникова и Стеллера, бесспорное. В подтверждение нашего утверждения у Державина (6, с. 261) в краткой характеристике фауны юго-западной Камчатки находим следующее: «в тундре две мыши: бусая и красная; бусая собирает сарану... есть ещё маленькая мышь „цiилокъ“ с востреньким носом и долгим хвостиком (вероятно, землеройка)». Под бусой, что означает цвет грязно-серый, серо-голубой или серо-туманный, подразумевается полёвка-экономка, под красной — как сибирская красная, так и красно-серая полёвки. Цiилокъ — это все та же «тюшовская» чимокочъ. При этом «цiилокъ» Державина в равной степени можно записать и как «чiилокъ», поскольку к этому времени «Цоканье появилось в говоре ительменов в связи с переходом на русский язык» (5, с. 204).
Разница в орфографии — наглядная иллюстрация того, как два образованных европейца по-разному воспринимали на слух произношение камчадалов и затем по-разному отображали услышанное кириллицей. Тюшов, указывая на подобные сложности, пишет (17, с. 506–507): «Не редко одно и то же слово встречается записанным несколько раз, в разное время и в разных острожках. Это делалось мною в том предположении, что может быть окажутся какие изменения. Различное правописание одинаковых слов обусловлено, как говорилось, крайнею трудностью их произношения... их гласные настолько неясны, что вряд ли можно передать европейскими... Неудивительно поэтому, что одно и то же слово различными лицами будет записано совершенно различно и каждый будет настаивать на правильности своей транскрипции».
Однако вернёмся от фонетических сложностей восприятия камчадальского наречия к фаунистике. Итак, всего на Камчатке обитает 6 видов бурозубок, из них на полуострове — 5 (18, с. 9–42; 11, с. 101). Два вида, средняя и равнозубая бурозубки, являются фоновыми и в период инвазий появляются в массе в лесных избушках, чему автор неоднократно был свидетелем. Обилие остатков рыбы, основной пищи аборигенов, делало их жилища весьма привлекательными для этих плотоядных зверьков. Забавная характеристика челагачича одновременно и точна — как по поведению, так и по размерам. «Весьма мал» — это 5–8 г; сравните, к примеру, с 25 г массы самой мелкой из камчатских полёвок — сибирской красной. Помимо упомянутых видов бурозубок, в годы инвазии в домиках могут появляться и более редкие: камчатская и крошечная бурозубки. И уж 1,8–2,2 г массы крошечной бурозубки — это, действительно, «весьма мало».
Третий вид — «четанаусчу, то есть красные мыши». Берг указывает, что это сибирская красная полёвка, игнорируя то, что на Камчатке обитает ещё и родственная этому виду красно-серая полёвка, сходная с красной по окраске и размерам. Красно-серая полёвка могла называться ительменами так же, как и красная, хотя, при наблюдательности аборигенов, которая так поразила Крашенинникова (9), это маловероятно. Скорее всего, Стеллер просто не записал её название, возможно, мало отличимое от другого для уха европейца. Тюшов отловил и подробно описал полёвку, по всем признакам — сибирскую красную. По его опросам, в то время на западном побережье она называлась «лэлькочь» (17, с. 352) (варианты: «лёлькочь» (17, с. 288), «лёлькочъ» (там же, с. 507), «лэлькочъ» (там же, с. 390, с. 400), «лэлькоч» (там же, с. 475)). И по его же мнению (16, с. 401), она сходна с «тэгульчичъ» еловских аборигенов в описании Г. А. Эрмана. К сожалению, последним источником мы не располагаем. Ещё по Тюшову, из записей слов жителей с. Моро-шечного, просто мыши — «лэлькын» (17, с. 475), из записей в сел. Белоголовое — «полевая мышь (изв. вид) чэнканкач» (там же, с. 484). Напомним, что Стеллер отождествлял «тэгульчич» р. Камчатки с «наусчич» р. Большой, а Берг — с полёвкой-экономкой. Так что в полной мере «распутать» раздел о «мышах», из которых, как выясняется, не все и «мыши», нам удалось лишь частично.
Во избежание дальнейшей путаницы с «мышами» в текстах Стеллера и Крашенинникова всё же необходимо упомянуть и о комментариях к последнему изданию Крашенинникова (10), хотя масса вопиющих ошибок, опечаток, просто нелепиц многих анонимных комментаторов ставит этот «продукт» издательства ЭКСМО ниже всякого уровня критики. Применительно к «тегульчику» (10, с. 186) у Берга (9, с. 251), вместо правильного «тегульчич» также имеется подобная опечатка (но она указана в прилагаемом перечне опечаток и исправлений!), высказано нелепое предположение, что это — мышка-пеструшка, она же — лесной лемминг (10, с. 186). Но, во-первых, лесной лемминг никак не подходит под описание тегульчича. Во-вторых, его, в отличие от настоящих леммингов, никогда не называли «мышкой-пеструшкой», поскольку скромная окраска этого зверька не дает тому оснований. В-третьих, этот лесной вид до сих пор вообще не обнаружен на приморских равнинах Западной Камчатки. Его обитание там, скорее всего, маловероятно. В-четвертых, у лесного лемминга весьма специфическое питание, и он не запасает луковичек и пр., как настоящие лемминги и полёвки-экономки. В-пятых, у этого вида на Камчатке крайне редки вспышки численности, он не склонен к массовым миграциям и ведёт настолько скрытный образ жизни, что известен, пожалуй, только узкому кругу специалистов-зоологов, а никак не «широким слоям» населения.
В списке млекопитающих ни у Стеллера, ни у Крашенинникова нет упоминания о летучих мышах. Между тем, от внимания комментаторов Стеллера ускользнуло краткое упоминание о наличии летучей мыши как персонажа в сюжетах шуточных песенных импровизаций ительменов (14, с. 191).
«По обычаю того времени, вслед за Линнеем, Крашенинников причисляет китов, хотя и с сомнением, к рыбам» — Берг (8, с. 290). Хотя ещё в 1693 г. один из предтеч К. фон Линнея в систематике Д. Рей аргументировано доказывал, что киты — млекопитающие.
В сравнении с Крашенинниковым, Стеллер как натуралист был, объективно, более эрудирован, и, вероятно, знаком с работой Рея. Китов, наряду с морской коровой и тюленями, он описывает в главе 10 как «Морских животных». Тем не менее, морских свиней, т. е. дельфинов, которых неоднократно наблюдал на короткой дистанции с судна у Алеутских островов (13, с. 54, 81), он кратко описал в главе 12 «О камчатских рыбах» (14, с. 96).
Как явствует из рапорта № 12 Крашенинникова к профессорам Гмелину и Миллеру, он наблюдал самолично морских свиней в мае 1741 г. на пути в Охотск: «и двух морских свинок... а свинок морских ни величины, ни шерсти рассмотреть невозможно было, ибо они близко судна не были, а сказывают, что оные будто медведенки шерстью чёрные» (8, с. 637). Крашенинников указывает «свинок морских» в «Реестре... имен» камчатских животных под названием «тугаякъ» в рубрике «Рыбы» (8, с. 329), а также в «Кратком изъявлении вещей... по алфавиту» (там же, с. 350), но как «свинья морская зверь».
Остроумов, комментируя текст Стеллера (14, с. 96): «Phocaenae, Porpessae... также попадаются вблизи Камчатки. Их не ловят, но иногда их трупы выбрасываются морем на берег или рыба попадает в сети, расставленные на бобров, причиняя большой вред. Для мореплавателей они — верные предвестники предстоящего шторма, если те видят их во множестве играющими на поверхности воды. Мужской орган одной из этих рыб я сохранил для пересылки в Академию из-за его особо курьезной формы и структуры», — пишет: «Судя по описанию и латыни, речь идёт не о рыбе, а об одном из видов тюленей — ларге или акибе» (14, с. 266). Между тем, латынь Стеллера указывает именно на морских свиней, а не на тюленей. См. также выше о совершенно правильном написании Стеллером по латыни рода тюленей: Phoca. Вероятно, комментатора смутило упоминание о baculum, взятом Стеллером с трупа, якобы, именно морской свиньи. Поскольку у китообразных половые кости отсутствуют, комментатор допустил ошибку частично по вине адъюнкта, у которого подобных путаниц немало. (Так, например, Стеллер (14, с. 96) утверждал, что камчадалы особенно ценят у акул плавательный пузырь. Это совершенно не соответствовало реалиям (там же, с. 266), на что в том случае комментатор уверенно сделал справедливое замечание.) Мы полагаем, что Стеллер взял половую кость с разрушенного скелета (без черепа) тюленя, приняв скелет за останки дельфина. Такие остовы тюленей автор находил многократно. По нашему опыту находок скелетов морских млекопитающих, фрагменты скелетов мелких дельфинов на побережье встречаются исключительно редко и быстро разрушаются из-за грацильности строения.
Глава 12 книги Стеллера «О камчатских рыбах» включает два вида, у Крашенинникова отсутствующие. Это «Морской ушкан или морской заяц» (там же, с. 98) и «гахсюз» или вор" (там же, с. 106). Если описания камчатских «мышей» действительно представляют серьёзную головоломку, то затруднения комментатора по этим двум видам рыб малопонятны.
В описании первого вида Стеллером вполне удачно выделены характерные признаки: в первую очередь, полупрозрачное студенистое тело (которое «постоянно дрожит»). Не вызывает сомнений, что исследователем был описан один из типичных представителей многочисленного семейства Липаровых, или Морских слизней. Поэтому необходимо отклонить предположение Остроумова (там же, с. 266), что Стеллер, вероятнее всего, описал зайцеголового (красного, курильского) терпуга.
Последний — важный промысловый вид, больше известный населению Камчатки под товарным брэндом «морской» и даже — «амурский ленок». Попутно заметим, что к Амуру и к настоящим ленкам зайцеголовый терпуг отношения не имеет. И уж по своим превосходным вкусовым качествам никак не соответствует нижеследующей уничижительной характеристике Стеллера: «Внутренности, которыми обладают эти плоские рыбы, издают зловоние навозной жижи. Да и вообще вся эта рыба страшно пахнет и на вид противна. Поэтому ею пренебрегают не только люди, но и даже самые голодные собаки».
Нам известно, что жители прибрежных поселков Камчатки и сейчас называют этих весьма оригинальных по внешности рыб «морскими зайцами». В первую очередь — за выразительные крупные глаза и мясистые губы, о чем свидетельствуют цветные фотографии и описание этих рыб в современной публикации (15, с. 68–70, вставки 5–7).
По поводу второго вида уместна полная цитата (14, с. 106): «В Большой реке водится рыба, именуемая ительменами „гахсюс“, русскими же — вором. В июле она отдельными особями поднимается вместе с другою рыбою. Ительмены рассказывают, будто она воровским способом составляет своё тело по частям, заимствуя их от всех других поднимающихся по реке рыб; поэтому-то она, как то бывает и с ворами, встречается реже других, честных людей. Так как голова её похожа на голову горбуши, то, по мнению ительменов, она и заимствовала её у последней, украв в то же время брюхо — у красной рыбы, спину — у мальмы, а хвост — у чавычи. По этой же причине ительмены никогда её не сушат, а выбрасывают, полагая, что она и мёртвая ворует у прочей рыбы её пищу. При этом они добавляют, что узнали об этом по тому обстоятельству, что всякая рыба убывает, если рядом очутится гахсюс». Об этой рыбе Стеллер упоминает также в 24-й главе, посвящённой религии и верованиям ительменов: «Рыба-вор, или гахсюз, будто бы воровским способом составляет своё тело из частей всех прочих рыб».
Остроумов (14, с. 267) комментирует Стеллера лаконично: «Аттрибутировать (так напечатано. — Н. А.) гахсюс не удалось. Возможно, это одна из форм проходного гольца — мальмы».
Однако своеобразное сочетание внешних признаков разных видов лососей (на что и ука-зывает Стеллер), район обитания, сроки захода на нерест, по нашему мнению, со всей очевидностью свидетельствуют, что «гахсюз» — не что иное как сима. «Гахсюз», отметим, созвучно и японскому «масу», и орочонскому «усума». Во времена Дитмара и Тюшова население Западной Камчатки уже называло этот вид, возможно, переиначив прежнее название на схожее и придав ему новый смысл, «каюркой». Одно из значений «каюрить» — это и быть проводником, а сима заходит в реки чуть ранее или совместно с чавычей. Фон Дитмар указывает от р. Большой до р. Утхолок восемь рек, куда заходит каюрка, В. Н. Тюшов добавляет к перечню на этом отрезке побережья ещё одну. Примечательно, что первые (1934, 1939 гг.) научные описания симы, действительно малочисленного вида (как точно указал Стеллер), на Камчатке были сделаны по результатам её отлова именно в бассейне р. Большой (15, с. 83). А как мы знаем, именно район низовий р. Большой был основным научным полигоном как для Крашенинникова, так и для Стеллера.
Старинные заблуждения кочуют из века в век. По сообщению учредителя РОИ «Вассатинец» В. В. Дещенко, даже в 1950-е гг. в его семье при сортировке улова на р. Быстрой симу хорошо отличали и называли воровкой. Указана «воровка» и в работе, посвящённой рыболовной лексике камчадалов (12).
Ещё Стеллер вкратце описывает (14, с. 97) вид терпуга с «12 полосками, по 6 с каждой стороны», которого следует однозначно идентифицировать как северного однопёрого терпуга — Pleurogrammusmonopterus (Pallas, 1810), а никак не представителя рода Hexagrammos, основные виды которого перечисляет комментатор (там же, с. 266). Описание этих характерных полосок есть у Крашенинникова только в черновике рукописи (8, с. 299). Вместо основной монографии он использовал описание терпуга из какой-то иной рукописи Стеллера, и эти описания более сходны с внешностью (2, с. 345) пятнистого терпуга (он же терпуг Стеллера) и, отчасти, бурого терпуга (8, с. 299).
К сожалению, редакторами издания 1949 г. оставлены без внимания иллюстрации, как, например, изображение сразу двух трёхмачтовых судов в Петропавловском порту, трёхмачтового судна в Охотском порту.
То же — в издании 1999 г. Помимо того — изображение елей на берегу Авачинской бухты, изображение доброго и злых богов камчадалов, навеянное явно коллекциями, привезёнными экспедицией Шпанберга-Вальтона.
Фантастическое одеяние мужчины шамана. Как известно, профессиональных шаманов у ительменов не было и камлали в основном женщины в обычных одеждах, без использования бубна (14, с. 163). У коряков и чукчей шаманы могут быть профессиональными, используют при «действах» бубны, но, как подчеркивает Крашенинников, сравнивая их с якутскими, «особливого платья не имеют» (8, с. 455).
Фундаментальные комментарии к труду Крашенинникова издания 1949 г. ещё долго будут сохранять свою непреходящую ценность. Но пользоваться ими надо весьма внимательно. К примеру, комментируя в главе 8 противоречивый текст Стеллера, касающийся хвойных деревьев, О. А. Чернягина (14, с. 256) по поводу «белых елей» пишет, что «на Камчатке растёт только один вид ели — ель аянская». — И это совершенно верно. Вот только, согласно чётко выверенному вердикту Берга (8, с. 199–200), под «белыми елями» (weisse Tannen) Стеллер в данном случае (14, с. 58) подразумевал не ель, а пихту!
1. Аверин Ю. В. Наземные позвоночные Восточной Камчатки // Тр. Кроноцкого гос. заповедника. М., 1948. Вып. 1. С. 1–156.
2. Андрияшев А. П. Рыбы северных морей СССР. М. ; Л., 1954. С. 345–346.
3. Боескоров Г. Г. К систематике и распространению баранов рода Ovis (Artiodactyla, Bovidae) в плейстоцене и голоцене Сибири и Дальнего Востока // Зоологический журнал. Т. 80, 2001. Вып. 2. С. 243–256.
4. Борисенко В. А. Обской лемминг на юге Камчатки // Бюлл. МОИП. Отд. биол. Т. 26. 1971. Вып. 6. С. 137–138.
5. Браславец К. М. Диалектологический очерк Камчатки // Учёные записки Хабаровского гос. пед. ин-та. Т. XIV. Южно-Сахалинск, 1968. 469 с.
6. Державин А. Н. Зимняя поездка на Курильское озеро / Камчатская экспедиция Ф. П. Рябушинского // Зоологический отдел. М., Вып. I. 1916.
7. Дитмар К. Поездки и пребывание на Камчатке в 1851–1855 г. Петропавловск-Камчатский: Холд. комп. «Новая книга», 2009. С. 365, 410–438.
8. Крашенинников С. П. Описание земли Камчатки. М. ; Л.: Главсевморпуть, 1949. 841 с.
9. Крашенинников С. П. Описание земли Камчатки. Репринт. Т. I. СПб. : Наука; Петропавловск-Камчатский: Камшат, 1994. 438 с.
10. Крашенинников С. П. Описание земли Камчатки. М. : ЭКСМО, 2010. С. 186.
11. Никаноров А. П. Млекопитающие // Каталог позвоночных Камчатки и сопредельных морских акваторий. Петропавловск-Камчатский: Камчатский печатный двор, 2000. С. 101, 103.
12. Олесова Н. Г. Рыболовецкая лексика в говорах камчадалов. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Петропавловск-Камчатский, 2006. 24 с.
13. Стеллер Г. В. Дневник плавания с Берингом к берегам Америки 1941–1942. М. : ПАN, 1995. С. 54, 81, 99, 133.
14. Стеллер Г. В. Описание земли Камчатки. Петропавловск-Камчатский: Камчатский печатный двор, 1999. 287 с.
15. Токранов А. М. О «бесчешуйном звере» и других обитателях камчатских вод. Петропавловск-Камчатский: Изд-во КамчатНИРО, 2004. С. 68–70, 82–84. Встав. 5–7.
16. Томилин А. Г. Звери СССР и прилежащих стран // Китообразные. Т. IX. М. : Изд-во АН СССР, 1957. 756 с.
17. Тюшов В. Н. По западному берегу Камчатки. СПб. : Тип. М. Стасюлевича, 1906. С. 201, 288, 390, 400–401, 507.
18. Юдин Б. С., Кривошеев В. Г., Беляев В. Г. Мелкие млекопитающие севера Дальнего Востока. Новосибирск: Наука, 1978. 270 с.
Никаноров А. П. О бесстрашной мыши челагачич, рыбе-воровке гахсюз, нерпах голых и иных «тёмных местах» у Крашенинникова и Стеллера // «О Камчатке: её пределах и состоянии...» : материалы XXIX Крашенник. чтений / М-во культуры Камч. края, Камч. краевая науч. б-ка им. С. П. Крашенинникова. — Петропавловск-Камчатский, 2012. — С. 171-179.